Стивенс Институт Технологии

Научный Скряга

Центр Научной Литературы Домашняя страница Недавние Посты

Махнув рукой на струны

Моя Дочь: Умнее Чем Всемирно Известные Ученые

Эффект Темплтона

Величайшие Книги Науки Стивенс

Сильные удары и Ласка Крутая Наука

Обнадеживающий Скептицизм

Архивы

Июнь 2006 Май 2006

Объявления

Новый Блог ЦНЛ
Джон Хорган, как "Научный Скряга," начал новый блог, размещенный на сайте ЦНЛ. Он намеревается комментировать и научную литературу, и науку.

Правление Обсуждения КСВ
Центр Научной Литературы недавно предоставил место для обсуждения онлайн, которое находится здесь. Оно предназначается как место для студентов, преподавателей и посетителей, чтобы вступать в споры по проблемам науки и общества, а также откликаться на научные публикации преподавателей/штата и события КСВ.

Поиск ОСТРОУМИЯ?
Обучающей программой Инструкции Коммуникаций, предварительно Обучающая программа Команды записи, теперь управляет Центр Писем Науки. Новый участок может быть найден здесь. Если Вы имеете какие-нибудь вопросы, или хотели бы обучиться, пожалуйста свяжитесь Маргарет Маган, Заместитель директора Центра Писем Науки.

Махнув рукой на струны (или: взятие ножниц для струн, обрезая струны до нужного размера, спотыкаясь о струны, полностью выщипанные)

Четверг, 29-го июня 2006 Джон Хорган, Научный Скряга

Распутаны ли наконец струны?

В течение десятилетий теория струн была ведущим кандидатом на единую теорию физики, которая заворачивает квантовую механику, общую теорию относительности и все силы природы в один опрятный математический пакет. В зависимости от того, какой вариант Вы предпочитаете, теория струн утверждает, что действительность соткана из инфинитезимальных струн, или петель, или мембран, бренчащих в гиперпространстве десяти, или одиннадцати, или ["заполните на бланке"] измерений. Ее адвокаты - давайте назовем их "головами из пряжи", или "браньяками" (потому что "мембрана" часто сокращается до "браны"), или еще лучше "выщипывателями" – утверждают, что струны представляет собой “теорию всего”, которая ответит на самые глубокие из всех вопросов: Как возникла Вселенная? И почему она приняла такую форму, а не некоторую другую, которая не допускала бы нашего существования?

Неприятность: выщипыватели не произвели ни на йоту эмпирических свидетельств в пользу их теории. Фактически, согласно мелкому шрифту теории, существование струн не может быть доказано даже в принципе! Я твердил об этих смущающих фактах больше десятилетия, и особенно в «Конце Науки», где я назвал струны воплощением неподтверждаемой "иронической" науки.

В 2002 г. я взял в зубы деньги, заключая пари с браньяком Микио Каку (которого я буду обсуждать в Стивенс 18 октября), на 1 000 $, что ни один физик не получит Нобелевской премии по теории струн, или любой другой так называемой квантовой теории гравитации, до 2020 года. Я сделал бы ставку, даже если бы крайний срок для Нобелевской премии был 2120 годом. (Конечно, биологи должны были бы решить для меня проблему бессмертия, чтобы мы могли собраться, но это - тема для другого поста.)

Тем временем выщипыватели продолжали петь оды струнам в своих популярных книгах, типа «Изящной Вселенной» Брайена Грина, «Космического Ландшафта» Леонарда Сасскинда, «Параллельных Миров» Каку и «Исковерканных Пассажей» Лайзы Рэндалл. Физик Лоуренс Краусс, из Западного Университета предлагает только прохладный критический анализ струн в своей недавней книге «Скрывающейся в Зеркале», возможно, потому что как он продолжает напоминать нам – некоторые из его лучших друзей – головы из пряжи.

Я, таким образом, восхищен публикацией новой книги Питером Войтом, математическим физиком из Колумбии, а не просто специалистом по английскому и журналистом вроде меня – которая делает из струн шашлык (простите, привязалось). Переработав легендарный оскорбительный выпад Волфганга Паули, Войт любит говорить, что теория струн является настолько спекулятивной и крайне отдаленной от физической действительности, которую физики могут фактически исследовать ускорителями и другими инструментами – что она “даже не неправильна.”

Это название и его новой книги и блога, где Войт жалуется на струны. Книга Войта была выпущена в Англии в прошлом месяце и намечена к публикации в США в сентябре. Возможно поступая неблагоразумно, Войт благоприятно упоминает мои антиструнные напыщенные речи, содержащиеся в «Конце Науки» и в других местах. На своем блоге Войт также дал отсылку к “Научному Скряге.” Я надеюсь, что его ассоциация со мной не вредит его репутации. Пока все неплохо: Войт получил положительный отзыв от Джона Корнвелла в Sunday (London) Times и от Шэрон Бегли в Wall Street Journal. Войт также успешно отметился в Вопросах и Ответах Discover в прошлом феврале со Сьюзен Круглински, которая наградила его титулом “Декан разоблачения.”

Войт и я не соглашаемся в одном существенном пункте: он полагает, что даже если теория струн представляет собой тупик, теоретическая физика все еще имеет будущее, потому что математические продвижения вызовут революции столь же глубокие как те, которые имели место в физике сто лет назад. У меня имеются свои сомнения, которые я обстоятельно объясню в будущем посте.

К книге Войта в сентябре присоединится другое антиструнное произведение, «Неприятность с Физикой» кусачего физика Ли Смолина. Убедит ли эта критическая кампания всех выщипывателей, что струны безнадежно расстроены и надо их бросить? Я подозреваю, что полностью никогда. Если академические ученые продолжают писать статьи о политических намеках в Беовульфе или об эстетике греческих ночных горшков, то конечно, несколько одержимых в маргинальных институтах будут всегда играть на струнах.

Кроме того, даже если большинство физиков больше не будет относится к этой теории серьезно, то струнный мемес продолжит заражать культуру в целом. Авторы New Age, в частности, захвачены теорией струн. Обращение очевидно. Наряду с такими квазинаучными понятиями как Гэйа, теория сложности, психоанализ и антропный принцип, струны заплетают воображение публики, не потому что они объясняют мир, а потому что они мистифицируют его.

Моя Дочь Умнее, Чем Всемирно Известные Ученые

Среда, 14-го июня 2006 Джон Хорган, Научный Скряга

Я должен похвастаться.

Сегодня вечером, после обеда, всего полчаса тому назад, моя 11-летняя дочь Скай решил одну из наиболее затруднительных тайн, с которыми я когда-либо сталкивался, загадку, которая озадачила самых блестящих ученых мира. Позвольте мне пояснить.

В 1990, я ездил на отдаленный курорт в горах северной Швеции, чтобы посетить симпозиум, спонсируемый Нобелевским Фондом, по “Рождению и Раннему Развитию Нашей Вселенной.” Я был там единственным журналистом, вместе с 30-ю обладателями лучшего в мире воображения о том, как возник космос. Среди них были: приглашенная звезда “Симпсонов” Стивен Хокинг; Джим Пиблс, один из самых мудрых мудрых мужчин космологии; Сидней Коулмен, когда-то описанный как помесь Эйнштейна и Вуди Аллена; Майкл Тернер, без сомнения ведущий мультипликатор в астрофизике; Джон Эллис, волосатый фальшивомонетчик времен “теория всего”; Алан Гут, возглавленный шваброй (mop-topped) изобретатель инфляционной теории творения; Мартин Рис, Королевский Астроном — Вы понимаете картину.

Там также был Андрей Линде, ярко творческий российский физик, теперь в Стэнфорде, автор хаотической, рекурсивной, вечно саморепродуцирующейся, инфляционной теории мира. Он любил объяснять все тайны как результат того, что он называл “квантовыми колебаниями.”

Однажды вечером, организаторы симпозиума перевезли нас вертолетом к отдаленному горному озеру, где все начали пить мощное местное варево по имени Кровь Волка. Последовавшую сцену я описал в «Конце Науки», страница 98.

“Выпив разок-другой … Линде разбил скалу на половинки ударом каратэ. Он сделал стойку на руках, а затем оттолкнулся назад и приземлился на ноги. Он вытащил из кармана коробку деревянных спичек и положил две из них, в форме креста, на руку. При том что Линде держал руку, по крайней мере так нам казалось, совершенно спокойно, фигура дрожала и прыгала как будто ее дергали невидимые струны. Фокус свел с ума его коллег. Все ближайшее время спички и проклятия летели во все стороны, ибо приблизительно дюжина из всемирно прославленных видных космологов напрасно стремилась повторить подвиг Линде. Когда они потребовали сказать им, как Линде сделал это, он улыбнулся и прорычал: ‘Это квантовые колебания.’”

Насколько я знаю, ни один из ученых, бывших на той встрече, так и не узнал, как Линде сделал это. Я, с тех пор, описывал этот фокус многим людям, и никто больше не смог повторить его. Конечно и я не мог.

Сегодня вечером, после обеда с женой и детьми, мой 12-летний сын Макинтош вспомнил про ребенка в школе, который умеет делать бэкфлипс и другие трюки, и я вспоминал бэкфлипс Линде и его фокус со спичками. Я даже взял пару спичек, чтобы продемонстрировать последний.

Скай взяла спичку, положила себе на руку и сказала, “Возможно, он сделал это так.” Она подула на спичку — только слабое пуф-ф-ф — и спичка задергалась, точно так же, как, насколько я помню, как спички, дергавшиеся в руке Линде.

“Вот!” Я завопил. Я помнил Линде, наклоняющего лицо к спичкам, уставившись на них пристально, притворяясь, что он сосредотачивал свои мозговые волны. Очевидно он знал, как дуть на спички без какого-либо обнаружимого звука или движения рта.

Я так горд.

Возможно наука в конце концов имеет будущее.

Объявлено в Некатегоризированный | 5 Комментариев »

Эффект Темплетон

Воскресенье, 11-ого июня 2006 Джон Хорган, Научный Скряга

Прямо сейчас, дюжина представлений журналистов, которые представляют такие влиятельные СМИ как "Вашингтон Пост", Агентство Рейтер, Slate , The Guardian, Би-би-си, NPR — встретились в Кембридже, Англия, чтобы обдумать то, что возможно является самой последовательная проблемой нашего века - отношения между наукой и религией. Эти изготовители мнений являются получателями Templeton-Кембриджской Журналистской стипендии которая финансируется Фондом Темплтон. Я участвовал в первой встрече, летом 2005, и написал эссе о своем опыте для Хроники Высшего образования от 7 апреля: “Фонд Темплтон: Скептик Берет.”

Я надеюсь, что стипендиаты-2006 рассмотрят то, что как мне кажется, является важной частью истории о религии и науке, и что я называю эффектом Темплтон. Через наличные деньги и другие более тонкие стимулы, Фонд Темплтон усиливает диалог религии и науки и подталкивает его в специфическом направлении, которое одобряет религию вообще и Христианство в частности. Это эффект Темплтон. Если люди будут больше знать об эффекте Темплтон, то он уменьшится, и диалог, созданный капиталами Темплтон станет более честным интеллектуально. Именно поэтому я описал мои непосредственные наблюдения эффекта Темплтон (хотя я выдумал фразу позже) в моем эссе в Хронике.

“Скептик Берет” можно найти на сайте edge.org, наряду с наиболее благоприятными отзывами от неверующих, такими как Ричард Докинс и Дэн Деннетт и статью, опубликованная в the London Times научным журналистом Анджаной Ахаджой. Эссе также вызвало отрицательные ответы, особенно от Джулии Витуло-Мартин, со-директора стипендии и одновременно журналистки, и от нескольких Темплтон-стипендиатов-2005 . Письмо Витуло-Мартин было только что опубликовано в Хронике от 19 мая; за исключением Джорджа Джонсона, который высказался на edge.org, стипендиаты-2005 не захотели издавать свои замечания.

Некоторые из стипендиатов-2005 предположили, что если Вы берете деньги Фонда, то грубо и неэтично критиковать его впоследствии. Очевидно, и, да, корыстно, я не соглашаюсь с этим. Я думаю, что принятие денег Фонда делает журналистов еще более ответственными за исследование его роли в текущих дебатах о науке и религии.

Это серьезный вопрос: должны ли журналисты, ученые и другие исследователи принимать деньги от организаций, цели которых они не разделяют? Если они действительно берут деньги, что является их этическими обязанностями после этого? Я поднял эти вопросы в 21 апреля, форум американской Ассоциации Продвижения Науки (АААС, между прочим, другой амбивалентный получатель капиталов Темплтон). Я решил взять деньги, а затем кусаю руку, которая кормит меня. Я понимаю, что это, возможно, не идеальный путь к моральной чистоте или финансовой безопасности.

Величайшие Научные Книги Стивенс

Суббота, 27-ого мая 2006, Джон Хорган, Научный Скряга

Я и другие штатные сотрудники и друзья Центра Научной Литературы начали составлять список, названный “Стивенс: 100 Величайших Научных Книг.” Написанные прежде всего естествоиспытателями, но также философами, историками и другими учеными, это книги, которые выделяются своим предметом, своим риторическим стилем и своим воздействием на науку и остальную часть культуры. Аннотированный перечень ниже включает наши первые 30 кандидатов в список, который будет в конечном счете включать 100 книг.

При компилировании списка, мы следовали несколькими правилам. Список включает только книги, изданные после 1900 (это позволяет нам включить «Интерпретацию Сновидений» и «Многообразие Религиозного Опыта», но прискорбно устраняет самую великую научную книгу всех времен, «О Происхождении Видов» Чарльза Дарвина, изданную в 1859). Книги, написанные журналистами, также имеют право на включение в список, хотя только одна из них, «Хаос» Джеймса Глейка, попала в список, приведенный ниже. Пока, мы даем только одну книгу каждого автора, что вызывает иногда трудности при выборе. Я к сожалению должен сказать, что труды работающих в компании Стивенс не имеют права на рассмотрение.

Все списки такого рода являются неповторимыми, произвольными, спорными, но именно это и делает их интересными. Как и все, что мы делаем в Центре, “Величайшие Научные Книги” предназначены, чтобы начать беседу о научной литературе. Что делает научную книгу науки "великой"? Прежде всего, власть ли ее идей и фактов или ее риторики, то есть, содержания или стиля? Насколько важны такие качества, как авторитет, ясность, тщательность, новизна? Если теории, содержащиеся в книге, не подтверждаются последующими исследованиями, должна ли она перестать считаться "великой"?

Мы надеемся, что читателей затронут эти вопросы, они похвалят или разругают наш список. Скажите нам, каких кандидатов Вы любите или ненавидите, предлагайте своих собственных кандидатов. Пока мы перечисляем книги в алфавитном порядке, но в конечном счете мы можем оценить их согласно заслугам, и мы приветствуем ваши ранжирования. В моей последней записи в этот блог, я сказал, что буду выделять Сильные удары и Ласку, сильные удары, являющиеся критикой и ласку похвалы. Мы приветствуем ваши сильные удары и ласку!

Теперь, список:

Буш, Ванневар, «Наука», The Endless Frontier, 1945. Физик, пророк Всемирной Паутины и основатель Национального Научного Фонда, Буш утверждает, что наука -- бесконечный источник озарений и власти над природой. Он неправ, конечно, но его видение послужило философским оправданием массивных послевоенных инвестиций в науку.

Чагнон, Наполеон, «Янамомо: Жестокий Народ», Holt, Rinehart, & Winston, 1968. Одна из всегда пользующихся спросом книг по антропологии, тревожный отчет Чагнона о сильном амазонском племени бросает, мягко говоря, вызов романтичным понятиям о мирных благородных дикарях.

Крик, Фрэнсис, «Удивительная Гипотеза», Charles Scribner’s Sons, Нью-Йорк, 1994. Cо-исследователь двойной спирали выдвигает план сведения сознания, большого пугала науки, к физическим процессам в мозге. Так же как только убийца коммунистов Ричард Никсон мог вновь установить отношения с Китаем, так и только архи-рационалист Крик мог сделать сознание респектабельным научным объектом.

Докинс, Ричард, «Слепой Часовщик», W.W. Norton, New York , 1986. Защитники интеллектуального проекта должны обязательно прочитать эту книгу, в которой Докинс демонстрирует удивительную власть естественного отбора вообще и свою гипотезу эгоистичных генов в частности, чтобы объяснить жизнь. Аргументам Докинса часто, по-видимому, предстоит неявная фраза, "Как любой дурак может видеть,” но он заслужил свое право на надменность.

Деннетт, Дэниел, «Объясненное Сознание», Little Brown, Boston, 1991. Деннетт не столь умен, как он считает – никто не мог удовлетворить этому стандарту – и критики жалуются, что Оправданное Сознание было бы более подходящим названием. Книга Деннетта является, тем не менее, остроумным, образным исследованием философских проблем, поднятых современной неврологией.

Дайамонд, Джерад, «Оружие, Микробы, и Сталь», W.W. Norton, New York, 1997. Редкий универсал, который знает много о большом количестве вещей, Дайамонд описывает и объясняет весь курс истории человечества, утверждая, что география, а не раса ответственна за разные темпы развития в различных регионах мира.

Дайсон, Фримен, «Бесконечное во Всех Направлениях», Harper and Row, New York, 1988. Преднамеренно и восхитительно необыкновенный физик размышляет над теорией суперструн, Богом, происхождением жизни, долгосрочными перспективами интеллектуальных существ и другими темами.

Эйнштейн, Альберт, «Сущность Теории Относительности», 1921. В этом устойчивом классическом произведении, недавно переизданном в мягкой обложке со введением физика Брайена Грина, изобретатель (или первооткрыватель?) общей теории относительности объясняет, как работает его радикальное видение пространства и времени.

Фейерабенд, Пол, «Против Метода», Against Method, Verso, London, 1975. Один из наиболее ненавидимых, неправильно понятых и ярких современных философов вводит свою анархическую антифилософию, которой он подводит итог фразой, "все пойдет.”

Фрейд, Зигмунд, «Толкование Сновилдений», 1900 (на немецком языке). Независимо от ее научных достоинств, эта книга оказала необратимое влияние на науку, психологию, искусство и всю культуру. Вопрос к ученому/автору: Вы предпочтете быть влиятельным, или правым?

Гиртз, Клиффорд, «Интерпретация Культур», Basic Books, New York, 1973. Гиртз не только пускает в ход понятие культуры как "текста" и социологии как очень личной литературной критики; он также демонстрирует, как осуществить этот хитрый подвиг, который он назвал "Я-наблюдением". Нижняя сторона - то, что Гиртз вдохновил бесчисленные, претенциозные, потакающие своим желаниям легионы социологов на трактаты, испытывающие недостаток его литературного мастерства.

Глеик, Джеймс, «Хаос», Penguin Books, New York, 1987. Мастерская смесь исследований характеров и научного изложения, книга Глеика достаточно занимательна, чтобы привлечь огромную аудиторию и достаточно строга, чтобы обращаться к ученым.

Гуд, Стивен Джей, «Замечательная Жизнь», W.W. Norton, New York, 1989. В его безусловно лучшей книге, соавтор акцентированного равновесия – которое критики нежно называют развитием толчками, останавливается на участке окаменелости, известном как Сланец Бюргера, чтобы продемонстрировать, что непредвиденные обстоятельства играли критическую роль в истории жизни. Как всегда, есть забавный контраст между цветущей изощренностью прозы Гуда и простотой его сообщения, которое сводится к “Гадить, случается.”

Хокинг, Стивен, «Краткая История Времени» , Bantam Books, New York, 1988. Часто высмеиваемая, как книга, которую все покупают и никто не читает, «Краткая История» остается авторитетным, кратким, остроумным размышлением о том, может ли физика объяснить, ну, в общем, все.

Джеймс, Уильям, «Многообразие Религиозного Опыта», 1903. Настолько же новая теперь, как и тогда, когда была издана столетие тому назад, эта экстраординарная книга остается лучшей попыткой объяснить духовность с точки зрения рациональной, научной и все же непредубежденной.

Кнут, Дональд, «Искусство Компьютерного Программирования», 1968 – настоящее время. Теперь заслуженный профессор в Стэнфорде, Кнут издал первую книгу этой многотомной работы, часто называемой Библией программирования, в конце 1960-х и все еще добавляет обновления.

Кун, Томас, «Структура Научных Революций», University of Chicago Press, 1962. Это трусливое, подрывное нападение на общепринятые понятия научной истины и прогресса вызвало революцию непосредственно в пределах философии науки. Убедитесь, что заметили, где Кун сравнивает ученых с наркоманами.

Манделброт, Бенуа, «Фрактальная Геометрия Природы» , W.H. Freeman, New York, 1977. Бывший сотрудник IBM, математик и тезка множества Манделброта устанавливают, помог начать область хаоса и сложности этим претенциозным, очаровательным трактатом на фракталам, математическим объектам, которые могут описывать явления столь разнообразные, как облака, капилляры и колебания фондовой биржи.

Мид, Маргарет, «Достигающая совершеннолетия на Островах Самоа» , American Museumof Natural History, 1928. Книга Мид, изданная, когда ей было всего лишь двадцать с чем-то, основанная на ее полевой работе среди Полинезийцев, изображает их как мирных, чувственных лоботрясов, неразвращенных современной цивилизацией.

Монод, Жак, «Шанс и Необходимость», Vintage, New York, 1972. Французский Нобелевский лауреат по биологии борется с тем, что может быть самым важным вопросом в биологии, или даже всей науке: действительно ли наше существование является неизбежным следствием законов физики и химии, или только однажды-в-вечности счастливой случайностью?

Пенроз, Роджер, «Новое Мышление Императора» , Oxford University Press, New York, 1989. В этой насыщенной, но очаровательной книге, один из наиболее оригинальных мыслителей современной физики утверждает, что мозг не просто обычный, хотя очень сложный компьютер, но требует радикально новой физики для своего объяснения.

Поппер, Карл, «Логика Научного Открытия», Springer 1934. Любимый философ ученых, который осудил догматизм, но был, как общеизвестно, сам догматиком, вводит понятие фальсификации как фундаментальный критерий для того, чтобы отличить науку от псевдонауки.

Родос, Ричард, «Создание Атомной Бомбы», Simon & Shuster, 1986. Книга Родоса остается авторитетной историей одного из наиболее важных достижений науки.

Расселл, Бертран, и А. Н. Уайтхед, «Принципы Математики», 1927. Недавно переизданная в мягкой обложке, эта монументальная работа пытается строить математику с оснований и развивать методы для решения всех главных выдающихся проблем. Хотя теорема Геделя разрушила видение математики Рассела и Уайтхеда, как логически последовательной и полной, «Принципы» тем не менее оказали существенное воздействие на современную математику.

Сэкс, Оливер, «Человек, Который Принимал Свою Жену за Шляпу», Harper Perennial, New York, 1987. В своей первой книге, невропатолог преобразовывает традиционную форму медицинских социологических исследований пациентов с поврежденных мозгом в захватывающий набег на тайны сознания, знания и действительности.

Шредингер, Эрвин, «Что Такое Жизнь?», Cambridge University Press, Cambridge, 1944. Эти размышления физика и пионера квантовой теории о тайнах биологии, как оказалось, были замечательно наделенны даром предвидения, особенно его предположения о том, как клетки хранят и передают генетическую информацию.

Уотсон, Джеймс, «Двойная Спираль», Atheneum, 1968. Сейчас это трюизм, что ученые мирового класса не рациональные автоматы, но могут быть столь же неуклюжими, высокомерными, похотливыми, и противными как остальная часть нас. Но начиная с позорного вводного предложения (”я никогда не видел Фрэнсиса Крика уравновешенным”), отчет Уотсона об открытии структуры ДНК из первых рук остается отвратительно, освежающе искренним.

Вейнберг, Стивен, «Первые Три Минуты», Основные Книги, Нью-Йорк, 1977. Нобелевский лауреат показывает, как астрономия и физика элементарных частиц сошлись, чтобы обеспечить удивительно ясную картину рождения вселенной. В этой книге печально известный комментарий атеиста Веинберга: “ Чем больше Вселенная кажется постижимой, тем больше она кажется бессмысленной.”

Винер, Норберт, «Кибернетика», Wiley & Sons, New York, 1948. Эрудит Винер из МИТ не только выдумал термин "кибернетика"; в этом magnum opus, снабженном подзаголовком “Контроль и Коммуникации в Животном и Машине,” он сформулировал идеи, которые продолжают многократно отражаться в электротехнике, робототехнике, искусственном интеллекте, информатике, физике и биологии.

Вайлсон, Эдвард О., Социобиология, Harvard University Press, 1975. Один из больших ученых и стилистов прозы прошлого столетия показывает, как эволюционная теория и генетика могут описывать поведение социальных животных, от муравьев до людей. Хотя они избегают термина "социобиология", современные эволюционные психологи остаются обязанными оригинальной, спорной книге Вайлсона.

Объявленный в Некатегоризированный | 12 Комментариев »

Сильные удары и Ласка

Пятница, 26-ого мая 2006 Джоном Хорганом, Научной Скрягой

Columbia Journalism Review, выходящий дважды в месяц в моей alma mater, раздает Стрелки для плохих журналистских дел и Лавры для хороших. Я собираюсь начинать выпускать мою собственную версию Стрелок и Лавров, которые я назову Сильными ударами и Лаской. Сильные удары (как в верх головы) плохие, а Ласка (как в заднюю часть) хорошая. Моя первая Ласка достается ретроспективно Science Times за прошлый вторник, уже рассмотренной в моем последнем посте.

Мой первый Сильный удар достается New Scientist за “Лучше Чем Человек: Технология, чтобы Усилить Наши Тела и Умы уже Здесь, Итак, Почему же Вы Соглашаетесь на то, с Чем Вы Родились?” Эта статья в выпуске от 13-19 мая предсказывает, что к 2050 г. генная инженерия, нанотехнология, психофармацевтические и мозговые чипсы сделает нас супершикарными, суперсильными, суперздоровыми, суперсчастливо-сверхчеловеческими! Автор, Грэм Лотон, предполагает, что этот сценарий не только возможен, или вероятен, но и неизбежен. “Большинство экспертов согласно, что улучшение человека не за горами,” интонирует он, “и что нет кнопки выключения для того, что мы уже начали.”

Статья забывает упомянуть катастрофические неудачи генотерапии, недостаток продвижения в лечении рака, застой терапий для душевных болезней. И "эксперты", кавычки Лотона, включают таких фанатиков как Рэй, "Я Собираюсь Превратиться в Суперкомпьютер!” Керзвеил и Обри “Я Собираюсь Жить в течение Еще 1 000 Лет!” ди Грей. Это священнослужители культа трансгуманизма, который утверждает технологический выход за естественные пределы тела в качестве маршрута к спасению человечества.

Несколько менее доверчивое отношение к трансгуманизму вы найдете в эссе, которое я написал для Chronicle of Higher Education в прошлом году, “Мозговые Чипсы и Другие Мечты Киберевангелистов.” Трансгуманизм лучше понимать как уводящую от проблем фантазию, которая отражает плохо обоснованную веру в научного прогресс и его способность вылечить все, что беспокоит нас. Ученые должны помогать нам понимать и решать все проблемы, которые окружают нас-войну, терроризм, перенаселенность, бедность, экологическую деградацию, СПИД и другие болезни, а не разочаровывать нас новой религией, замаскированной под науку.

Объявлено в Некатегоризированный | 2 Комментария »

Крутая Наука

Вторник, 23-го мая 2006 Джон Хорган, Научный Скряга

Это - мой первый официальный день как Научного Скряги, и просеивая груду периодических изданий в своем офисе, я нашел даже слишком много материала. Два примера: “Большое Будущее Нано,” рекламный ролик, извините, статья о нанотехнологии в Июньском National Geographic; и “Лучше Чем Человек,” тяжело дышащий riff, о технологиях, которые могут усилить наши умы и тела, New Scientist , 13-19 мая. Обе статьи заявляют преувеличенные требования к науке, которые сводят меня с ума; они напоминают реликты текнофилии энергичных 90-х.

Я доберусь до этих частей в более поздних постах. Но хочу начать этот блог с приподнятого замечания. Science Times, публикуемые каждый вторник "Нью-Йорк Таймс", постоянно оказываются хорошо-сообщенными, интересными историями о дико разнообразных темах; именно поэтому я убеждаю всех моих студентов читать это. Сегодняшняя проблема никакое не исключение. Ведущая тема, “Дом на Линии: Коридор для Дикой природы,” Корнелия Дин, обращается к усилиям защитников природных ресурсов в канадских Скалистых горах и в других местах создавать пути вокруг городов и событий и поперек и под шоссе и железными дорогами, чтобы животные, типа лосей, медведей и волков могли мигрировать и размножаться более свободно. Один биолог назвал канадскую программу “сексом поперек шоссе.”

Есть потрясающий профиль Томаса Макглашана, выполненный Бенедиктом Кареем». Это Йельский психиатр, карьера которого драматизирует смущающую нехватку прогресса в его профессии. Первоначально сторонник разговорной терапии и особенно психоанализа, Макглашан решил два десятилетия назад, что наркотики более эффективны для терапии душевных болезней, но недавно он разочаровался и в наркотиках также. Затем, возможно он вернется к шоковой терапии и лоботомии.

Я также наслаждался Эссе Денниса Овербай о его бесплодном поиске фильма, который показывает, какой действительно крутая наука — и ученые – может быть. Сам Овербай в его изумительной книге 1991 г. «Одинокие Сердца Космоса», изображазил космологов, типа Аллана Сандаджа и Стивена Хокинга как прометеевские фигуры, одержимо пытающиеся решить загадку существования. Но никакой фильм, жалуется Овербай, не дает “точно воспроизведенного великолепия и твердости науки, сопровождающих ее практиков в разряды крутизны.”

Возможно это не вполне удовлетворяет критерию, но по моему мнению «Измененные Штаты» делают довольно хорошую работу, драматизирующую научные поиски. В фильме, свободно использующем историю жизни легендарного нейрофизиолога и мудреца Джона Лиллая, Уильям Херт пробует решить Космическую Загадку, приклеивая электроды к своему черепу и потребляя массивные дозы экзотической психоделии в резервуарах, лишенных ощущений. Ученые могли бы возразить, что кино увековечивает старый стереотип Франкенштейна-ученого как правонарушителя, желающего пожертвовать всем – браком, жизнью, континуумом пространства-времени непосредственно! - для проблеска Правды. Но Херт является блестящим, храбрым, и достаточно сексуальным, чтобы заставить прекрасную Блэр Браун влюбиться в его. Это очень круто.

Объявлено в Некатегоризированный | Никаких Комментариев »

Обнадеживающий Скептицизм

Понедельник, 22-го мая 2006 Джон Хорган, Научный Скряга

Несколько лет назад радио-ток-шоу, базируемое в Хьюстоне пригласило меня для чата об отношениях между наукой и религией. В эфире я сказал, что не религиозен, но также не доверяю науке, когда она претендует дать все ответы на наши самые глубокие вопросы о том, кто мы, откуда мы взялись и куда мы идем.

Хозяин, набожный христианин, стал говорить со мной раздражительно. “Вы не верите в Иисуса или Бога,” сказал он, “и Вы также имеете сомнения относительно науки. Так чему Вы верите, г. Хорган?” На минуту вопрос меня озадачил, затем я сказал, что я верю в скептицизм. "Хорошо", ответил хозяин, “я являюсь скептиком, г. Хорган, скептиком относительно Вас и ваших идей.”

Не всегда легко быть скептиком. Иногда я думаю о моем скептицизме как о беспорядке, возможно вызванном мутацией гена, вроде дальтонизма или отсутствия музыкального слуха. У меня отсутствует ген веры, и именно поэтому я не могу принять Христианство, парапсихологию, теорию суперструн, эволюционную психологию или психофармакологию. Я также иногда завидую верующим, после того как наука демонстрировала, что вера имеет власть заживлять раны, через эффект плацебо. Но тогда я напоминаю себе о всем вреде, причиненном в ходе истории верующими, в религии ли или в псевдонаучные теории, типа Марксизма, Социального дарвинизма или евгеники.

Я был однажды евангелистски верующим в научный прогресс; фактически, именно поэтому я и стал научным журналистом почти 25 лет назад. Области, типа физики, искусственного интеллекта и генетики, казалось, вели нас к будущему, в котором бионические суперлюди свистят по космосу в космических кораблях с двигателями, деформирующими пространство. Наука была “бесконечной границей,” как физик Ванневар Буш, основатель Национального Научного Фонда, написал в его известном эссе 1945 года.

К середине 1990-х, однако, скептицизм подорвал мою веру. Я неохотно заключил, что авторы от науки, включая меня, предоставляли публике чрезмерно оптимистическую картину науки. Неуклонно рекламируя научные "авансы" - от решений загадки сотворения Космоса до квантовых теорий сознания – и пропуская все области, в которых ученые крутят свои прялки, мы заставили науку казаться более мощной и стремительной, чем она была в действительности. В «Конце Науки», изданном десятилетие назад, я утверждал, что в попытке решить тайны, типа происхождения Вселенной и жизни, природы сознания, наука возможно выходит за свои фундаментальные пределы.

Я все еще считаю науку нашей лучшей надеждой на то, чтобы понять нас и Вселенную, и на создание, если не научной-фантастической утопии, то, по крайней мере, намного лучшего мира. Ученые могут предоставить нам более чистые, более дешевые источники энергии; лучшие методы терапии рака, СПИДа и других болезней; более детальные отчеты о том, как мозг производит сознание. Именно поэтому, несмотря на написание книги по имени «Конец Науки», я остался в деле научной журналистики, поэтому я работаю над ориентируемой на науку школой, поэтому я поощряю молодых людей становиться учеными. Но я также поощряю большее признание ограничений науки и ее ошибок. Именно потому, что наука настолько последовательна, мы должны рассматривать ее заявления скептически, тщательно отличая подлинное от поддельного.

Моя цель в этом блоге, как и в большинстве моих писаний, состоит в том, чтобы исследовать текущие события в науке с “обнадеживающим скептицизмом,” термин, который я выдумал в моей второй книге, «Неоткрытом Мышлении». Слишком большой скептицизм может достигнуть высшей точки в солипсизме, в радикальном постмодернизме, который отрицает возможность достижения не только полного знания, но и любого знания вообще. Слишком малый скептицизм оставляет нас уязвимыми перед впаривателями научной туфты. Только правильно смешав нужное количество скептицизма с нужным количеством надежды мы будем защищены от нашего желания получить все ответы и в то же время достаточно не предубеждены, чтобы признать подлинную правду, когда или если она появится.

Объявлено в Некатегоризированный | 3 Комментария »

Научный Скряга гордо пользуется Уордпресс
Записи (РСС) и Комментарии (РСС).